Оглавление

Введение……………………………………………………………………..  с.2

Глава I. Понятие прецедентности и роль прецедентных явлений в различных  текстах.                                        

1.1.Понятие прецедентности, её основные компоненты………………..с.5

1.2.Понятие «прецедентные тексты»……………………………………..с.9

1.3.Аспекты прецедентности……………………………………………..с.21

1.4Фунуция прецедентных текстов………………………………………с.22

1.5.Публицистическая речь, как одна из форм существования прецедентных явлений…………………………………………………….с.27

Глава II. Прецедентные явления в газетном издании  “Moscow News”

2.1.Определение состава прецедентных текстов………………………..с.31

2.2.Классификация прецедентных явлений……………………………...с.32

2.3.Фразеологические единицы или прецедентные высказывания…….с.36

2.4.Прецедентные тексты как необходимый компонент газетных заголовков…………………………………………………………………..с.40

2.5.Прецедентных явлений в газетных заголовках…………………….....с.41

2.6. Функция прецедентных явлений ………………………………...........с.43

Заключение……………………………………………………………...….с.46

Библиография………………………………………………………………с.49

Введение.

Понятие «прецедент» всегда раннее было характерно для сферы юриспруденции. Там оно трактуется на контроверзе «было - не было». Однако  все чаще данный термин посещает сферы языка и культуры, где он понимается как феномен первичного образца, поставленного для оценки или сопоставления, чтобы какое-либо явление было вторично создано благодаря опоре на тот образец, который уже был. Надо отметить, что ни Философский энциклопедический словарь (М.,1983), ни Лингвистический  энциклопедический словарь (М.,1990) ещё не содержат этого понятия.

Несмотря на то, что сам термин “интертекстуальность” (эквивалент  термина «прецедентность») был введен в научный обиход сравнительно недавно, написано уже значительное количество работ, посвященных исследованию интертекстуальности [1, с. 140], которые, несомненно, подтверждают, что  проблема остается актуальной и на сегодняшний день.  Это обусловлено, прежде всего, тем, что изучение интертекстуальных связей связано с проблемой обнаружения смысла речевого произведения, являющейся одной из главных проблем лингвистики.  Ингертекстуальность рассматривается как феномен, без учета которого понимание смысла текста зачастую оказывается невозможным, либо происходит его искажение.  [1, с.320-325]

 Особую значимость приобретает использование прецедентных феноменов в качестве заголовков, ибо заголовок является сильным текстовым знаком, являющимся обязательной частью текста и имеющим в нем фиксированное положение. Заголовок полифункционален, он указывает на текст, служит его репрезентантом. Прецедентный заголовок очень емкий в семантическом плане, он отсылает читателя к первичному тексту или ситуации (в некоторых случаях к целому ряду текстов). Важным фактором, объясняющим популярность прецедентных заголовков в медиа-текстах, является их способность привлекать внимание потенциальных читателей. Этим же целям служит и жирный, крупный шрифт, соответствующие иллюстрации, но именно прецедентность высказывания обращена к социальному опыту читателя, именно она перекидывает мостик между тем, что он знает и тем, что он может узнать. Происходит провоцирование читателя, особенно в том случае, когда его фоновые знания вступают в противоречие с информацией, приведенной в прецедентном заголовке.

Значимость данной работы заключается в том, что прецедентные явления, используемые в заголовках газет, насыщены культурной информацией, поэтому очень часто их использование основывается на принципе коннотативного  употребление, что способствует более легкому усвоению иностранного языка, а также это является хорошей базой для пополнения лексического запаса.  Таким образом, целью нашей работы: дать описание прецедентных явлений, участвующих в коммуникативно-прагматической организации газетных заголовков.

Объект изучения: исследование прецедентных явлений на материале газеты “ The Moscow News”.

Предмет изучения: прецедентные явления в газетных заголовках “ The Moscow News”

В соответствии с уже описанной проблемой прецедентных явлений были сформированы следующие задачи:

1)Выявить прецедентные явления в заголовках газеты “Moscow News”

2)Классифицировать прецедентные явления по теории Гудкова Д.Б.

3)Исследовать концептуальные основы прецедентных явлений

4)Проанализировать исследуемые прецедентные явлений с точки зрения их семантического признака

5)Выявить значимости прецедентных текстов в формировании языковой личности

Для решения данных задач были использованы следующие методы:

1) метод сплошной выборки;

2) метод накопления данных;

3) дифференциальный анализ;

4) структурно-морфологический анализ;

5)сравнительно-сопоставительный анализ;

6)контекстуальный анализ.

Работа была апробирована на семинарских занятиях по лингвострановедению, а также на внутревузовской студенческой научно-практической конференции в г. Елабуге (2006 г.) и на межвузовской научно-практической конференции в г. Альметьевске (2006 г.), где была представленная статья под названием  «Прецедентные явления в газетных заголовках», которая представляет собой отражение нашей дипломной работы.

 Структура данной дипломной работы состоит из введения, двух глав и заключения. Впервые, ознакомление с темой работы происходит в введение, а также там в данной части работы мы описываем её актуальность и  выделяем предмет и объект исследования, а затем определяем задачи. Содержанием первой главы является теоретический материал о прецедентных явлениях и их функционировании в газетных заголовках. Во второй главе мы анализируем заголовки газеты “The Moscow News”,результатом нашей работы является выявление прецедентных явлений, затем мы классифицируем их по семантическому признаку, выявляем значимость прецедентных явлений для медиа-текстов. В заключений мы делаем вывод, что, прецедентные явления являются неотъемлемой частью заголовков газет, где их основной функцией является установление контакта между автором статьи и читателем.

Глава 1.Понятие прецедентности и роль прецедентных явлений в различных  текстах.

1.1.Понятие прецедентности, её основные компоненты.

Понятие «прецедент» всегда раннее было характерно для сферы юриспруденции. Там оно трактуется на контроверзе «было-не было». Однако  все чаще данный термин посещает сферы языка и культуры, где он понимается как феномен первичного образца, поставленного для оценки или сопоставления, чтобы какое-либо явление было вторично создано благодаря опоре на тот образец, который уже был. Надо отметить, что ни Философский энциклопедический словарь (М.,1983), ни Лингвистический  энциклопедический словарь (М.,1990) ещё не содержат этого понятия.

Изучение обширной литературы по проблеме интертекстуальности позволяет сделать вывод о том, что, несмотря на множественность ракурсов, в которых изучается феномен интертекстуальности: одни исследователи акцентируют источники влияния, другие - реконструкцию порождающего процесса, третьи - роль "текста в тексте" в создании непрерывности культурного пространства, "языка семиосферы", большинство исследователей сходятся во мнении о том, что общим условием реализации принципа интертекстуальности является наличие "текста в тексте", мотивы, фрагменты, язык или сюжет которого транспонируются автором в собственный текст и используются им для порождения нового смысла. [4,5,6]

Последовательное применение принципа диалогизации при рассмотрении сущности художественного текста привело нас к необходимости выделения, вслед за рядом авторов, двух видов иитертекстуальности: авторской, служащей основой порождения новых смыслов, и читательской, формирующей межтекстовую компетенцию и способствующей восприятию и пониманию интекстов. Выделение двух видов интертекстуальности позволяет детально рассмотреть характер взаимодействия содержания концептуальных систем автора и реципиента.

Исследование проблемы интертекстуальности связано с теорией памяти, способами хранения знаний, в том числе прецедентных текстов в семантической памяти автора и читателя, т. е. изучением ее в "когнитивном аспекте. Рассматриваемые в этом аспекте прецедентные тексты представляют собой набор фреймов, которые хранятся в долговременной памяти писателя и/или читателя и используются ими для порождения и интерпретации новых смыслов, а интертекстуальность предстает как межтекстуальный фрейм, обеспечивающий понимание всех смыслов художественного текста.  Таким образом, рассмотрение интертекстуальности в рамках когнитивной парадигмы связано в первую очередь с проблемой понимания.

Прецедентные тексты как конвенционально значимая совокупность знаний являются составляющей когнитивной базы читателя.  Мы рассматриваем их как особые интертекстуальные фрейм - структуры, которые, активизируясь в сознании читателя в процессе восприятия текста, способствуют адекватному пониманию его смысла или, по крайней мере, задают направление понимания.  Именно общность когнитивных схем, или фреймов, в которых хранятся прецедентные тексты, рассматривается нами в качестве основного условия, обеспечивающего адекватность понимании смысла текстов с интертекстуальными включениями.

Об адекватном понимании можно говорить лишь в таких случаях, когда апперцепционная, или когнитивная база автора и читателя оказываются равными, однако такое возможно лишь теоретически.  Здесь возможны две крайние границы восприятия.  В тех случаях, когда когнитивная база читателя оказывается беднее, чем у создателя текста, прецедентные феномены становятся лакунами, приводящими либо к непониманию, либо к искажению смысла текста.  В тех же случаях, когда читательский, а особенно исследовательский тезаурус оказывается достаточно богатым, исследователь может расширить содержание текста, привнося в него то, что не было в нем первоначально заложено.  Это часто имеет место при интерпретации произведений, написанных в другую историческую эпоху, когда интерпретатор может использовать в трактовке смысла новый культурно-исторический опыт, а также при интерпретации художественного текста представителем другой культуры, которая также может служить источником добавления новых смыслов к тексту, рожденному в условиях иной культуры.

Основными вербальными сигналами интертекетуальных связей являются цитаты, в том числе аллюзивные, и собственно аллюзии, но цитаты и аллюзии не исчерпывают собой всего арсенала интертекстуальных маркеров.  Мы полагаем, что интертекстуальность можем находить свое проявление на всех уровнях текста, начиная от композиционно-сюжетного и заканчивая ритмика-синтаксическим. При этом необходимо признать, что разбиение интертекстуальных связей по уровням является скорее исследовательским приемом, чем текстовой реальностью.  В тексте эти разноуровневые сигналы интертекстуальности являются компонентами смыслопорождающей структуры. Вместе с тем присутствие разноуровневых интертекстуальных включений, а также частотность их употребления отражают их значимость в репрезентации доминантных смыслов и могут быть представлены категорией прецедентной плотности текста, которая, в свою очередь, задает степень адекватности восприятия текста, выполняя своеобразную суггестивную функцию.

      Понятие прецедентной плотности текста оказывается релевантным при исследовании как читательской, так и авторской интертекстуальности.  Чем выше степень прецедентной плотности текста, тем он сложнее для интерпретатора.  С точки зрения авторской интертекстуальности степень прецедентной плотности художественного текста может рассматриваться как один из компонентов идиостиля писателя.

Рассматриваемый как компонент языкового сознания социума, прецедентный текст представляет собой единицу "осмысления человеческих жизненных ценностей сквозь призму языка с помощью культурной памяти" [9, с. 297].

 «Словарь иностранных слов»  даёт следующую трактовку термина «прецедент» – это «случай, имевший ранее место и служащий примером или оправданием для последующих случаев подобного рода». Таким образом, прецедент представляет собой некий факт, обладает образцовостью (служит эталоном, примером) и императивностью (на его основе следует моделировать последующие действия). Вводя этот термин, Д.Б. Гудков оговаривает [4, с.104–106], что в состав прецедентов в широком смысле этого слова могут быть также включены образцовые факты, представленные вербальными сигналами, актуализирующими стандартное содержание, которое не создается заново, но воспроизводится (напр., клише, штампы, стереотипы и пр.). Однако из вербализируемых прецедентов им отдельно выделяется особая группа, называемая «прецедентные феномены» (ПФ). Последние оказываются связанными с инвариантными представлениями отдельного лингвокультурного сообщества (ЛКС) о конкретных «культурных предметах» (отраженных в сознании феноменов материального или духовного мира, определяющих специфику национального характера, этнического и языкового сознания). Иными словами, это отдельные блоки информации, вызывающие своим появлением в тексте или в речи определенные национально-специфические ассоциации, общие для членов конкретного ЛКС. Представителями же иных сообществ подобные сигналы могут быть восприняты лишь поверхностно, а иногда и вообще могут быть непонятыми.
Среди ПФ выделяются: прецедентный текст (ПТ), прецедентное высказывание (ПВ), прецедентное имя (ПИ), прецедентная ситуация (ПС). В качестве объяснения этих явлений можно привести конкретные примеры. К числу ПТ, например, относятся произведения художественной литературы («Евгений Онегин»), тексты песен («Подмосковные вечера»), рекламы и т.п. К числу ПВ принадлежат цитаты. ПС – это некая эталонная ситуация с определенными коннотациями. Ярким примером может служить ситуация предательства Иудой Христа, которая понимается как «эталон» предательства вообще. ПИ называется индивидуальное имя, связанное или 1) с широко известным текстом, относящимся, как правило, к числу прецедентных (Обломов, Тарас Бульба), или 2) с ситуацией, широко известной носителям языка и выступающей как прецедентная (Иван Сусанин), имя-символ, указывающее на некоторую эталонную совокупность определенных качеств (Моцарт,Ломоносов). Таким образом, подобные феномены играют важную роль в интеркоммуникации культур, если воспроизводятся в ситуации диалога представителей разных ЛКС, а также в тексте, представленном для адекватного понимания либо членов одного и того же сообщества, либо различных.

1.2. Понятие «прецедентные тексты».

Термин “прецедентный текст” был впервые введён в научную практику Ю.Н.Карауловым в докладе “Роль прецедентных текстов в структуре и функционировании языковой личности” на VI Международном конгрессе преподавателей русского языка и литературы в 1986 года. Ю.Н.Караулов называет прецедентными тексты, “значимые для той или иной личности в познавательном и эмоциональном отношениях, имеющие сверхличностный характер, т.е. хорошо известные и широкому окружению данной личности, включая её предшественников и современников, и, наконец, такие, обращение к которым возобновляется неоднократно в дискурсе данной языковой личности” [5, с.216].

Г.Г.Слышкин понимает прецедентные тексты шире, сняв некоторые ограничения, выделенные Ю.Н.Карауловым. Речь идёт о количестве носителей прецедентных текстов. Во-первых, по мнению Г.Г.Слышкина, можно говорить о текстах прецедентных для узкого круга людей – для малых социальных групп (семейный прецедентный текст, прецедентный текст студенческой группы и т.д.). Во-вторых, существуют тексты, которые становятся прецедентными на относительно короткий срок и не только неизвестны предшественникам данной языковой личности, но и выходят из употребления раньше, чем сменится поколение носителей языка (например, рекламный ролик, анекдот). Тем не менее, в период своей прецедентности эти тексты обладают ценностной значимостью, а основанные на них реминисценции (от позднелат. reminiscentia — воспоминание) часто используются в дискурсе данного отрезка времени [16, с.28]. Таким образом, под прецедентным текстом он предлагает  понимать любую характеризующуюся цельностью и связностью последовательность знаковых единиц, обладающую ценностной значимостью для определенной культурной группы. Прецедентным может быть текст любой протяженности: от пословицы или афоризма до эпоса. Прецедентный текст может включать в себя помимо вербального компонента изображение или видеоряд (плакат, комикс, фильм). Частые отсылки к тексту в процессе построения новых текстов в виде реминисценций есть показатели ценностного отношения к данному тексту и, следовательно, его прецедентности.

Следует различать микрогрупповые, макрогрупповые, национальные, цивилизационные, общечеловеческие прецедентные тексты. Единственным классом, который необходимо исключить, является класс индивидуальных прецедентных текстов.

Прецедентные тексты непременно вписаны в идеологический контекст эпохи, и, в этом смысле, они тесно связаны с феноменом жизненной идеологии, определяемой (вся совокупность жизненных переживаний и непосредственно связанных с ними жизненных выражений). Именно жизненная идеология вовлекает произведение в конкретную социальную ситуацию. Произведение связывается со всем содержанием сознания воспринимающих, интерпретируется в духе данного содержания, освещается им по-новому.

Под влиянием изменений в жизненной идеологии нации непрерывно меняется корпус национальных прецедентных текстов, прежние тексты вытесняются, на их место приходят новые. Идеологическому влиянию подвержен не только состав прецедентных текстов. Меняться может и отношение к способу их функционирования в дискурсе. Например, процесс общей демократизации литературы в 1860-70-х годах нашел отражение в широком распространении использования пословиц и крылатых выражений в качестве заглавий художественных произведений. До этого заглавия-пословицы считались уместными лишь в драматических произведениях. В Советской Грузии наблюдалось учащение цитирования молитв и других религиозных текстов в тостах, являющихся для грузинской культуры одним из наиболее значимых жанров. Исследователи связывают этот факт с интеллектуальным сопротивлением режиму и стремлением к укреплению собственной системы ценностей. В фашистской Германии был распространен обычай давать новорожденным имена, ассоциировавшиеся с "Песней о Нибелунгах".

Виды реминисценций.Различные реминисценции, в виде которых прецедентные тексты функционируют в дискурсе, являются ассоциативными стимулами, оживляющими в сознании носителя языка концепты прецедентных текстов. Г. Г. Слышкин выделяет пять основных видов реминисценций, служащих средством апелляции к концептам прецедентных текстов: упоминание, прямая цитация, квазицитация, аллюзия и продолжение.

Упоминанием Г.Г. Слышкин называет апелляцию к концепту прецедентного текста путем прямого (т.е. нетрансформированного) воспроизведения языковой единицы, являющейся именем данного концепта. Такой единицей обычно служит заглавие произведения.

В примере (1) коммуникант в персуазивных целях апеллирует к концепту 'Война и мир' путем упоминания названия текста. Возможно говорящий не уверен, что адресат знаком с самим текстом романа или хорошо помнит его (отсюда - Почитай "Войну и мир"). Однако у него есть пресуппозиция наличия у адресата общего представления о произведении "Война и мир", его авторе, знания того, насколько авторитетным является этот текст в культуре, т.е. существования в сознании адресата концепта, который будет актуализован словосочетанием "Война и мир".

Прямая цитация - дословное воспроизведение языковой личностью части текста или всего текста в своем дискурсе в том виде, в котором этот текст (отрывок текста) сохранился в памяти цитирующего. Для цитации, основанной на прецедентном тексте, характерно отсутствие ссылки на источник цитирования.

Квазицитация - воспроизведение языковой личностью части текста или всего текста в своем дискурсе в умышленно измененном виде.

Объектом квазицитирования может быть и заглавие произведения: например, название книги А. Коржакова "Борис Ельцин: от рассвета до заката" содержит квазицитацию заглавия популярного фильма ужасов "От заката до рассвета".

Аллюзия - наиболее трудноопределимый и емкий вид текстовой реминисценции, что явствует уже из этимологии этого термина (от фр. allusion - намек). Прием аллюзии состоит в соотнесении предмета общения с ситуацией или событием, описанным в определенном тексте, без упоминания этого текста и без воспроизведения значительной его части, т.е. на содержательном уровне. Например, персонаж романа Булгакова "Мастер и Маргарита" поэт Рюхин, глядя на памятник Пушкину, размышляет:

Эти слова являются аллюзией на стихотворение В.В. Маяковского "Юбилейное":

Какого-либо формального сходства между (4) и (5) обнаружить невозможно, ни одна лексема не совпадает. Сходство имеется лишь на содержательном уровне. Рюхин, как и Маяковский, обращается к памятнику Пушкину. В обоих отрывках Дантес характеризуется при помощи политических штампов 20-х и 30-х годов, приравнивающих его к так называемым "чуждым элементам": в (5) - А кто ваши родители? Чем вы занимались до семнадцатого года?, в (4) - белогвардеец. Вся эта аллюзия является частью другой аллюзии, более обширной и не сугубо текстовой, которая соотносит персонажа Рюхина с историческим лицом - Маяковским, используя подробности биографии последнего.

В рамках аллюзии может встречаться некая языковая отсылка, воспроизведение какой-либо части исходного текста, но лишь незначительной. Причем отсылка эта будет выступать как вторичное средство по отношению к смысловому сходству. Например, в романе У. Эко "Имя розы" отношения между средневековым монахом-сыщиком и молодым послушником, от лица которого ведется повествование, в сочетании с именами этих персонажей (Вильгельм Баскервильский и Адсон), являются аллюзией на героев А. Конан Дойла Шерлока Холмса и доктора Ватсона.

Продолжение - текстовая реминисценция, основой которой, как правило, служат лишь художественные тексты и использование которой является обычно прерогативой профессиональных писателей. Продолжение состоит в создании самостоятельного литературного произведения, действие которого разворачивается в "воображаемом мире", уже известном носителям культуры из произведений другого автора, из мифологии или из фольклора (напр. в романе А. Рипли "Скарлетт" использован "воображаемый мир" "Унесенных ветром" М. Митчелл; в повести Л.-Х. Ольсена "Эрик - сын человека" - мир скандинавской мифологии). Автор рассчитывает при этом на то, что в пресуппозицию читателя входят знания об основных персонажах этого мира, связях между ними, действующих в этом мире законах. Более того, автор уверен, что исходный текст воспринимается в рамках данной культуры как культурная ценность (т.е. является концептом) и обладает притягательной для читателей силой, которая будет способствовать популяризации написанного им продолжения.

Термин "продолжение" вовсе не подразумевает обязательного описания событий, хронологически следующих после окончания текста-источника. Объектом описания могут быть предшествующие события (напр. "Приключения Бена Ганна" Р.Ф. Дерделфилда и "Долговязый Джон Сильвер" Д. Джуда выстраивают версии жизни персонажей "Острова сокровищ" до описанного Р.Л. Стивенсоном плаванья на "Испаньоле"). Продолжение может обрисовывать те же события, что и источник, но с иной точки зрения (напр. в пьесе Т. Стоппарда "Розенкранц и Гильденстерн мертвы" действие "Гамлета" показано глазами эпизодических шекспировских персонажей Розенкранца и Гильденстерна). Очень часто продолжение является реакцией на резкий взлет статуса того или иного текста в данном социуме, расцвет его прецедентности (напр. "Кольцо тьмы" Н. Перумова, продолжившее эпопею Дж. Р. Толкиена "Властелин колец", было создано в разгар "толкинистского" движения в России).

Реминисценции, основанные на апелляции к концептам прецедентных текстов, должны отвечать следующим условиям:

1) осознанность адресантом факта совершаемой им реминисценции на определенный текст;

2) знакомство адресата с исходным текстом и его способность распознать отсылку к этому тексту;

3) наличие у адресанта прагматической пресуппозиции знания адресатом данного текста.

Иными словами, прибегая к концепту прецедентного текста, отправитель речи осознает это сам и рассчитывает на то, что это будет понято получателем речи, что и происходит в действительности. Ниже приводятся случаи нарушения вышеперечисленных условий.

Героиня рассказа А. Аверченко актриса Ирина Рязанцева, сама того не замечая, реагирует на любую жизненную ситуацию фразами и монологами из сыгранных ею ролей, чем вызывает крайнее раздражение у своего возлюбленного.

При нарушении первого условия, т.е. если адресант, используя в своей речи элементы ранее усвоенных текстов, делает это неосознанно, мы имеем дело не с прецедентным текстом, а с речевым стереотипом. У отправителя речи в подобных случаях отсутствует интенция использования ранее усвоенного текста для достижения своих коммуникативных целей. В цепи ассоциаций "ситуация ранее усвоенный текст вербальная реакция на ситуацию" отсутствует второй элемент, а, следовательно, мы не можем говорить об эмоциональной или иной ценностной значимости исходного текста для коммуниканта. К этой же группе будут относиться все случаи использования слов и выражений, первоначально связанных с прецедентными текстами, но затем в результате частого употребления получивших статус самостоятельных единиц языка. Таковыми прежде всего являются имена собственные, чье переносное значение было конвенционализировано, превратив их таким образом в нарицательные. Так, далеко не всем носителям русского языка, употребляющим слова хам или ловелас, известны носители соответствующих имен - библейский персонаж и герой романа С. Ричардсона, что не препятствует адекватному использованию ими этих лексем. На полпути к нарицательности находятся также имена Иуда, Плюшкин, Манилов, Янус, Гамлет, Отелло и т.п. Аналогичным образом многие фразы из популярных произведений приобретают устойчивость и становятся привычными фразеологическими метафорами, полностью утратив ассоциативную связь с текстовым источником. Например, выражение рыльце в пушку имеет своим источником басню И.А. Крылова "Лисица и сурок"; выражение отрезанный ломоть - редуцировалось из пословицы Отрезанный ломоть к караваю не приставишь. Фраза Короче, Склифосовский!, прочно вошедшая в современное арго, не всегда связывается в сознании носителей языка с фильмом Л.И. Гайдая "Кавказская пленница".

Наряду с частотой употребления утрате ассоциативной связи между текстом и порожденным им устойчивым выражением могут способствовать различные изменения в жизни социума, в его жизненной идеологии. Интересным представляется происхождение фразеологизма петь Лазаря. Это выражение также связано с прецедентным текстом, но не является цитатным. Духовный стих "Лазарь бедный", основанный в свою очередь на библейском сюжете, был известен на Руси как любимая песня бродячих нищих. Отсюда употребление этого фразеологизма в значении "стремиться разжалобить, имея в виду какую-либо выгоду". Прецедентным здесь было не столько содержание текста, сколько исполнение его членами определенной социальной группы. С исчезновением данной группы текст перестал быть прецедентным, а выражение петь Лазаря, утратив связь с текстовым источником, превратилось в обычный фразеологизм. Та же судьба постигла многие библейские цитаты ("Корень зла", "Козел отпущения", "Кто сеет ветер, тот пожнет бурю").

Необходимо отметить, что может наблюдаться и обратный процесс обогащения концепта, когда в сознании носителей языка возникает связь между концептом определенного текста и какой-либо фразой или выражением, не являющимся в действительности частью этого текста.

При нарушении второго условия, когда адресат ошибочно оценивает определенный текст как прецедентный, происходит срыв коммуникации, так как часть сообщения, основанная на апелляции к тексту, не воспринимается адресатом, вызывая у него чувство раздражения, или воспринимается неверно. Именно это происходит с шуткой новоиспеченного российского государя, героя антиутопии В.Пьецуха "Государственное дитя":

 Случаи нарушения третьего условия, т.е. отсутствие у адресанта пресуппозиции знания адресатом исходного текста, являются обычными текстовыми реминисценциями, основанными на воспроизведении непрецедентных текстов, и могут быть разделены на три основные группы в зависимости от того, оговаривается ли отправителем речи факт использования им чужого текста:

а) текстовая реминисценция, сопровождающаяся указанием на исходный текст:

б) текстовая реминисценция, рассчитанная на свойственное коммуникативно компетентному индивиду умение распознать в речи собеседника элементы иных текстов. Это чувство аллюзии выражается, как правило, вопросом "Откуда это?":

в) плагиат как особый вид текстовой реминисценции:

1.3.Аспекты прецедентности.

За каждым прецедентным текстом стоит своя уникальная система ассоциаций, вызываемых им в сознании носителей языка. Именно эта включенность в ассоциативные связи с другими языковыми концептами обусловливает регулярную актуализацию прецедентных текстов в различных видах дискурса. Эти ассоциативные связи называют аспектами прецедентности. Таковыми могут быть личность автора, принадлежность к исторической эпохе, сюжет, наиболее впечатляющие отрывки, величина текста, особенности авторской стилистики, история написания и т. д. В структуре концепта прецедентного текста могут быть выделены внутритекстовые (напр. название, отдельные отрывки, имена персонажей) и внетекстовые (напр. время и ситуация создания, отношение к тексту со стороны социальных институтов) аспекты прецедентности.

В качестве примеров Г.Г. Слышкин рассматривает некоторые данные ассоциативного словаря русского языка. Реакцией 'Библия' испытуемые отвечали на следующие стимулы: 'ангел', 'вечно', 'книга', 'милостыня', 'от бога', 'причастие', 'пустыня', 'религия', 'свято', 'стоящий', 'Христос'. Эти материалы позволяют говорить о том, что для носителей русского языка текст 'Библия' является прецедентным в таких своих аспектах, как содержание и персонажи ('ангел', 'Христос'), предполагаемое авторство ('от бога'), культурная или мистическая ценность ('вечно'), связь с определенной сферой общественного сознания ('религия'), связь с ритуальной деятельностью определенного общественного института ('причастие').

Наличие внетекстовых аспектов прецедентности является для единицы текстовой концептосферы обязательным, поскольку, формируя концепт, прецедентный текст непременно должен быть вписан в контекст прочих ценностей данной культуры, обретя с ними ассоциативную связь.

В случае, если аспекты прецедентности текста в сознании участников общения различны, апелляция к концепту этого текста может обернуться коммуникативной неудачей:

В примере (11) в ходе общения выявляется несовпадение внутритекстовых аспектов прецедентности текста. Один из коммуникантов (Баюшкина) стремится сделать комплимент своему партнеру (Назарову) и прибегает для этого к концепту фильма, сравнивая Назарова с главным героем, обладающим статусом человека, который вне всяких подозрений. Однако понятийная составляющая концепта этого фильма в сознании Назарова оказывается более обширной: для него прецедентен не только эпитет человек вне всяких подозрений, но и сюжет фильма, в контексте которого этот эпитет носит явно негативную окраску.

1.4.Функции прецедентных текстов.

Прецедентные феномены характеризуются полифункциональностью, так как в них заложены возможности переосмысления и насыщения текста новыми смыслами. Некоторые исследователи, такие как А.Е. Супрун, считают, что прецедентные феномены используются для осуществления определенных задач: эстетической, кумулятивной или исторической, подтверждения правильности или ссылки на авторитет.

Г.Г. Слышкин выделяет  четыре основные функции:

1. Номинативная функция - называние и вычленении фрагментов действительности и формировании понятий о них.

[...] время было к обеду, и кладовщика уже не смогли бы найти никакие Шерлок-Холмсы [Гладилин].

2. Персуазивная функция - использование прецедентного текста с целью убеждения коммуникативного партнера в своей точке зрения (ссылка на авторитет).

- Пусти, отче. Некогда мне. Служба...

- Пройди, служивый. Если сумеешь... Попробуй...

- На провокацию тянешь? Нехорошо... Я в богословском плане человек неподкованный, но помню, что Христос учил уважать всякую власть. Ты же, что себе позволяешь?

- Грешен! - охотно согласился отец Евгений. - Но покаюсь, и Бог простит... К тому же, Господь наш Иисус Христос позволял и себе быть во гневе. Это когда бичом изгонял нечестивцев из храма. Гнев сей праведен...

- Иисус торговцев изгонял, насколько я знаю... А я тебе не фарцовщик, а сотрудник правоохранительных органов... [Крапивин].

3. Людическая функция - игровые апелляции к концептам прецедентных текстов (часто производятся в начале общения, в ситуации установления контакта, задавая таким образом тональность всей последующей коммуникации).

С добрым утром, Киса, - сказал он, давясь зевотой. - Я пришел к тебе с приветом, рассказать, что солнце встало, что оно горячим светом по чему-то там затрепетало... [Ильф, Петров].

4. Парольная функция - распознавание «своих» и «чужих», «плохих» и «хороших».

- Как ты не понимаешь - он просто страшный! [...] Он похож на Урию Гипа.[...].

Я притворился, что знаю, кто такой Урия Гип, и сказал многозначительно:

- А-а.

Но Катю провести было не так-то просто!

- Эх, ты Диккенса не читал, - сказала она, - а еще считаешься развитым

- Кто это считает, что я развитой?

- Все. Я как-то разговаривала с одной девочкой из вашей школы, и она сказала: «Григорьев - яркая индивидуальность». Вот так индивидуальность! Диккенса не читал [Каверин].

По мнению Аникиной Э.М., все варианты употребления прецедентных феноменов можно свести к одной основной функции - смыслопорождающей, поскольку используются они для достижения единственной цели - создания нового смысла. "Выполнение определенного назначения" достигается посредством:
- выражения авторского отношения;

- убеждения;

- ретроспекции (обращение к прошлому, обзор прошедших событий) и аккумуляции необходимой информации у читателя;

- коммуникации (которая включает и игру слов и парольное обращение к прецедентному явлению).

Это способы функционирования (способы достижения этой цели). Иначе смыслообразующую функцию можно трактовать как первичную, а способы функционирования - как вторичные функции.

Так, для рассмотрения прецедентных текстов с точки зрения взаимодействия авторского и "чужого" слова, которое можно понимать как оценочное отношение субъекта речи (а через него и автора) к действительности, выраженное при помощи чужих высказываний и в диалоге с ними, целесообразно использовать понятие модальности. Текстуальная модальность, в отличие от традиционного лингвистического понимания этого явления как грамматической или семантической категории, субъективна и проявляется как контраст с фрагментами объективного отражения реальности.

Например:
I have always had terrible teeth, much worse than any of my siblings. I was barely out of diapers when I started having cavities, and I remember the ghastly visit in grade school, when the dentist found 22 new ones, seeming to defy all known laws of topology. As an adult, I have been fitted with more crowns than the Hapsburg dynasty, and I have celebrated many a wondrous event - my 30th birthday, the day I won a big journalism prize, the morning of my honeymoon - by getting a root canal (The NYT 2003, Sept. 30).

В данном примере зубные коронки сравниваются с королевскими коронами династии Габсбургов, тем самым автор выражает иронию по отношению к себе.
Кроме того, прецедентные тексты используются с целью ретроспекции либо аккумуляции информации, при этом автор указывает на прецедентную ситуацию, что позволяет актуализировать или пополнить в сознании реципиента его ассоциативный ряд. Например, в книге Уолли Лэмба "She's Come Undone" 1-я глава называется Our Lady of Sorrow. При первом приближении может показаться, что автор просто высказывает ироничное отношение к своей героине. На самом деле это перефразированное имя Иисуса Христа, употребляемое в Библии - the Man of Sorrows, человека, перенесшего много страданий. В данном случае прецедентное имя выполняет одновременно две задачи: отсылает за рамки книги и выражает отношение (а именно уважение) к главной героине своего романа.

В случае, когда прецедентный текст используется как "пароль" при передаче "кода" в общении, можно говорить о коммуникативной цели функционирования прецедентного явления. Она проявляется в том, что отсылки к каким-либо текстам в составе данного текста могут быть ориентированы на совершенно конкретного адресата - того, кто в состоянии интертекстуальную ссылку опознать, а в идеале и оценить выбор конкретной ссылки и адекватно понять стоящую за ней интенцию. Эту цель выполняют преимущественно лозунги, девизы, или фразы, используемые в средствах массовой информации, в рекламе или фильмах, которые могут быть использованы в устной речи.

1) "Do you know the movie "The Truman Show"?" he asked. I nodded that I did. "That"s what we live every day."

His message was clear: in the developing brave new world of dot-communist Cuba, the Web will flourish in the foreseeable future. Unfortunately, it is not the World Wide Web that will thrive, but the Castro government"s state-of-the-art web of socialism built to keep Cubans in line, not online (The American Spectator, September / October 2001).

2) "Sodom" Hussein"s Iraq [NYT 2002, Dec. 01].

В первом случае собеседники поняли друг друга только по одному названию фильма "The Truman Show", без объяснения его содержания; был установлен контакт (или передана мысль) с помощью указанного прецедентного явления. Во втором случае обыгрываются имя Саддама Хусейна и древнего города Содом, с тем, чтобы дать представление о том, что происходило в Ираке во времена его правления.

Что касается цели убеждения, то можно утверждать, что она выполняется в любом случае, когда автор приводит цитаты, будь то прямые, "закавыченные", или скрытые. Цитирование - это не только дословное или видоизмененное воспроизведение в художественной речи отрывка из какого-либо другого текста, но и подкрепление излагаемой мысли ссылкой на авторитетное высказывание, наиболее четкая формулировка мысли, ценный иллюстративно-фактический материал.
 

1.5.Публицистическая речь, как одна из форм существования прецедентных явлений.

В связи с быстрым развитием науки и техники современные люди переживают период бурного распространения информации, они не всегда могут успевать читать все тексты в газетах и журналах и поэтому прежде всего обращают своё внимание на заголовки и подзаголовки газетных текстов. Это объясняется тем, что сама структура заголовков отличается лаконичностью, а обобщается в них самое главное из того, о чём говорится в тексте. Особенности языка заголовков во многом зависят от вышеуказанных факторов. Отсюда и характерные их признаки - оригинальность и броскость. Главная функция заголовков современных СМИ заключается в том, чтобы привлечь внимание читателя, заинтересовать его и вызвать у него желание продолжать чтение. В отличие от невыразительных заголовков советских времён, современные заголовки (в их числе и прецедентные феномены - ПФ) характеризуются выразительными языковыми и стилистическими средствами; СМИ требуется всё больше экспрессивных, привлекающих внимание заглавий. Использование ПФ помогает реализовать функции заголовка. [19, с.300-301] Современную публицистическую речь, отражающую политические события, характеризует изобилие прецедентных явлений, "готовых к употреблению" блоков, оборотов и речевых стереотипов, которые используются для начала и завершения статьи, а также для ее названия, что и определяет привычный газетный жанр: передовая статья; очерк о политике (на 2-й, 3-й полосах); репортаж с места событий; фельетон; интервью и др. Ряд выработанных речевых стереотипов имеет вид "готовых" фраз, отсылающих к общефоновым знаниям общества. В подобных заново рожденных речевых стереотипах, строящихся по готовому шаблону, наблюдается сочетание стандарта и экспрессии. Источники подобных форм самые разные: названия нашумевших фильмов, известных книг, часто исполняемых песен, фрагментов рекламных роликов, ставшие известными высказывания общественных деятелей, политиков и пр. Часто используются фразеологические обороты, афоризмы, перефразированные пословицы.

Пословицы и поговорки представляют собой типичные примеры "чужой речи", ставшей "своей" в процессе языкового и культурного развития определенного коллектива. Если классифицировать клише по степени принадлежности к "своему миру", пословицы и поговорки, несомненно, занимают в этой иерархии первое место."Любить нельзя зарезать" ("МК", 1999, 7 декабря).С самого раннего детства пословицы и поговорки прочно закреплены в мире говорящего и читающего. В газете (как и в речи) употребление стереотипного, понятного для собеседника изречения является сигналом принадлежности к данному социуму, связи с его культурой и традициями.

Как и другие клише, пословицы и поговорки обычно употребляются журналистами не в своей оригинальной форме. Только переделав "исходный материал", журналист может непосредственно реализовать задачи выражения экспрессивности и оценки, одновременно избегая дидактичности, присущей большинству пословиц и поговорок."Гром грянул, мужик перекрестился" (КП, 1.06.95);"Закон не воробей - взлетит, не поправишь" (МП, 13.01.96).

Газетный заголовок приобретает импульс условного рефлекса, это намек, от которого явление социально-психологического характера или событие общественно-политического, исторического значения оживает, активизируется в сознании читателя. Замена компонентов клише закрепляет его за конкретной речевой ситуацией, повышает выразительность заголовка, наполняет его новыми смысловыми оттенками, при этом исходное выражение и производное могут находиться в разных отношениях друг с другом: синонимических, паронимических, антонимических. Кроме того, в результате трансформации речевых клише актуализируются семантические поля, способствующие пониманию.

Использование цитирования в газетном заголовке, является одним из способов введения прецедентного текста. При этом функции такого заголовка оказываются двоякими: заголовок носит характер формулы и при этом производится "ссылка на авторитет", то есть апелляция к члену референтной (либо антиреферентной) группы."Москва тому же отдана" ("Коммерсантъ", 1999, #237, декабрь);"В думу идут одни бедняки. Декларация об имуществе - филькина грамота" ("Общая газета", 1999, #47, декабрь);В любом случае, прецедент вступает в "игру".

В современной газетной практике широко распространены заголовки, построенные на основе трансформации цитат из популярных песен разных лет. Песенные цитаты в подобного вида заголовках, вызывая эмоциональную реакцию читателя, быстро устанавливают с ним контакт. И в этом случае важной оказывается не сама цитата, а ее функция, которая заключается в узнавании: читатель воспринимает заголовок как нечто знакомое:"Богат и славен Кужугет" ("Общая газета", 1999, #50, 16 декабря) - о лидере блока "Единство" - С. Шойгу.

Названия популярных фильмов и телесериалов, имеющие хождение в повседневной речи, служат основой большого числа колоритных газетных заглавий:"Когда богатые плачут" (КП, 18.06.95) - очерк о "новых русских" в политике.В перифразированном виде знакомые фразы приобретают саркастическое звучание:"Борисыч не Муму, его не утопишь" ("Труд", 1999, 28 декабря).Как свидетельствуют приведенные примеры, употребление клише данного типа в большей степени характеризует стиль "массовых" газет (такие, как МК и КП), читатели которых в силу своей принадлежности к той или иной возрастной и социальной группе хорошо знакомы с названиями иностранных фильмов. В таком круге употребление этих фразеологизмов четко маркирует журналиста, как "своего", что, в свою очередь, способствует сближению автора и адресата газеты и делает последнего более "открытым" для восприятия текстовой оценки.

Выводы:

В данной части работы мы описываем явление прецедентности, её компоненты, а так же рассматриваем функции, которая она выполняет. ПЯ – это слова, фразы часто используемые в речи одной группой людей. Одной из сфер, где наиболее часто используются ПЯ - это печатные издания. ПЯ - это один из основных источников экспрессии для заголовков газет.

Глава 2.Прецедентные явления в газетном издании «Moscow news».

2.1.Определение состава прецедентных текстов.

Внимательно изучив теоретический материал о прецедентности и её компонентах, мы провели тщательный  анализ газет “The Moscow news” за 2002-2005 год. Методом сплошной выборки нами были выявлены следующие прецедентных явлений:”St.Pete Courtesy:Ladies First”, ”Whitney Huston: The Rut of Stardom”, ”Vote for Terminator”, “Money No Object”, “Lame Duck” ,”Trick or Treat, Moscow style”, “All that glitters is not gold”, “In company with Margaret Thatcher”, “Khachaturian Revisited”, “Angelina Jolie Adopts russian Baby”, “Bush and Carry in a dead heat”, “Chubais: the scapegoat of russian liberalism”, “Another Toy for Putin”, “Putin tired of working”, “Fishing boat saga continues”, “Bird Flu Doomsday Is Nigh-Russian”, “The Devil’s handiwork”, “In word and deed”, “Go with Putin to the end” ,  “A tribute to Andrei Sakharov”, “Kursk the last Salvo”, “Vladimir Putin as the Emperor  Alexander III”, “ Mariinsky:Joys and Sorrows”, “Love and Horses”, “Rob Marshall’s Chicago Released in Russia”, “Bill and His Girls”, “Soldiers of Fortune in Russia”, “Winner Takes All”, “The Pros and Cons”, “Pearl Harbor Revisited”, “Bush intends to come back”, “Regions:Share and Share Alike”, “We’ll have to Love Snow Maiden” , “Snow Maiden At Bolshoi”, “Ford gets Green Lights from Customs”, “Sub as Aphrodite Rising from the Ocean”, “Radio Liberty Poised for Change”, “Radio Liberty Loses Privileged Status”, “Putin is interesting, Yeltsin is not”, “Putin, Alyev share Caspian”, “Rain or Fine, on Order”, “The Flaceid, Quiet American”, “Putin Outfoxed”, “’30 Chicago is Moscow Today”, “Bush intends to come back”, “Lame Duck Powell Lambastes russia”, “Kramnik Retains Chess World Title”, “U.S. Business in Russia:Pros and Cons”, “To smile or Not To smile” .

Следует отметить группу фольклорных прецедентных текстов, так как она представлена иноязычными текстами:”Taliban No Pasaran”,”Election déjà vu in Romania”.Но, не смотря на то, что эти тексты являются носителями другой культуры, они, несомненно, служат коллективному взаимопониманию в ситуациях актуального идеологического и этнокультурного самосознания.

Структуру прецедентных явлений могут составлять не только словосочетания, фразеологические выражения и предложения, но и целые четверостишья, как, например:

“Where wilt thou find a cavern dark enough

  To mask thy monstrous visage?

  Seek none, conspiracy!

  Hide it in smiles and affability!”

                                             William Shakespeare

                                                           Julius Caesare

 Прецедентные явления, используемые в заголовках статей, достаточно разнообразны. Но, не смотря на это, все они являются тем необходимым звеном, который позволяет заголовку, содержащему в себе интерконтекстуальные включения, выполнять двоякую функцию: заголовок носит характер формулы и при этом производится "ссылка на авторитет", то есть апелляция к члену референтной группы.

2.2Классификация прецедентных явлений.

Прецедентные явления могут быть классифицированы по различным признакам, одни из основных - национально-специфический. Принцип данной  классификации заключается в том, что прецедентные явления – это носители определенного национально-специфических ассоциаций, свойственных  для определенного ЛКС. Принимая это во внимание, мы можем классифицировать   полученные нами результаты.

Наиболее многочисленной по количеству прецедентных явлений является группа прецедентных имён: ”Whitney Huston: The Rut of Stardom”(“The Moscow News 17,2004”), “Vote for Terminator” (“The Moscow News 26,2005”), “Go with Putin to the end” (“The Moscow News 34,2005”),  “A tribute to Andrei Sakharov” (“The Moscow News 34,2005”), “In company with Margaret Thatcher” (“The Moscow News 43,2003”), “Vladimir Putin as the Emperor  Alexander III” (“The Moscow News 40,2002”), “Mariinsky:Joys and Sorrows” (“The Moscow News 41,2005”), “Rob Marshall’s Chicago Released in Russia” (“The Moscow News 40,2005”),  “Bill and His Girls” (“The Moscow News 40,2005”),  “Bush intends to come back” (“The Moscow News 48,2002”),

“Kramnik Retains Chess World Title” (“The Moscow News 40,2004”), “We’ll have to Love Snow Maiden” (“The Moscow News 48,2002”),, “Snow Maiden At Bolshoi” (“The Moscow News 48,2002”), “Ford gets Green Lights from Customs” (“The Moscow News 41,2002”), “Radio Liberty Poised for Change” (“The Moscow News 39,2002”), “Radio Liberty Loses Privileged Status” (“The Moscow News 39,2002”), “Kursk the last Salvo” (“The Moscow News 40,2002”), “Putin is interesting, Yeltsin is not” (“The Moscow News 40,2002”), “Putin, Alyev share Caspian” (“The Moscow News 39,2002”), “’30 Chicago is Moscow Today” (“The Moscow News 39,2002”), “Bush intends to come back” (“The Moscow News 48,2002”), ”St.Pete Courtesy:Ladies First”(“The Moscow News”48,2004),.

ПИ, выраженные в данных примерах именами собственными, встречаются довольно часто: имена и фамилии политиков, учёных, артистов и бизнесменов. Данная категория людей постоянно находится в центре внимания, поэтому автор статьи, решивший использовать для название своей работы имя или фамилию такого человека, не испытывает необходимости в использований каких-либо дополнительных комментариев. Например, заголовок: “Bill and his Girls”. В данном случае речь идёт об американском президенте Билле Клинтоне. Его репутации был нанесён существенный удар из-за скандала, связанного подачей нескольких исков в суд с заявление о том, что Билл Клинтон силой заставил нескольких женщин в разное время вступить с ним в сексуальную связь. Данное дело  было преданно огласке,  таким образом данное ПИ не требует каких-либо дополнительных пояснений со стороны автора, а наоборот уже с самого начала вводит читателя в курс дела. Точно такой же эффект достигается, если в заголовка  медиа – текстов мы встречаем имя или фамилию  нашего президента Владимира Путина. Например: “Go with Putin to the end”, “Vladimir Putin as the Emperor  Alexander III”,  “Putin, Alyev share Caspian”,  “Putin is interesting, Yeltsin is not”. Данное ПИ легко узнаваемое, поэтому в анализируемых нами случаях, одну из функций, которую оно выполняет -  это даёт реципиенту понять, о чём пойдет речь в данной статье. В тоже время такой заголовок задёт статье определённый тон. Например в таком заголовке как: “Vladimir Putin as the Emperor  Alexander III”,  отчётливо видно, что автор статьи высоко оценивает президента России Владимира Владимировича Путина, поскольку сравнивает его с императором Александром III. А в таком заголовке как “Putin tired of working” идёт как бы констатация того, что с ним происходит. Заголовок “Go with Putin to the end” звучит как призыв.